Сага о Белом Свете. Порнократия - Евгений Черносвитов

«Не только можно, но нужно! Именно ночью, при звездах, как делают профессионалы-следопыты, – читая одинаковые мысли всех присутствующих, даже такого бывалого таежника, как Всеволод Петрович Сысоев», – твердо сказал Фруентов, жестоко улыбаясь! Несмотря на то, что лицо его, парализованное, никогда не меняло выражение, но все же воспринималось, в зависимости от того, что и как он говорил, весьма по-разному. Улыбка могла быть: одобряющей, равнодушной, насмешкой, сарказмом, теплой или холодной, и, самое страшное, зловещей! Вероятно, все зависело от его, очень подвижных, черных, как у цыган, глаз и тяжелых век…

«Сейчас все выйдем на террасу, и я каждому укажу его азимут. Конечно, пойдем без компасов… По звездам! Мы, мужчины, возьмем ружья и будем палить в небо через каждые полчаса – отпугивать зверье… Женщины, для бодрости духа, возьмут охотничьи ножи. Фонарики не нужны. Повторяю: будем идти по звездам. Не найдете женьшень, так хоть научитесь в небо смотреть! Но, я уверен, что каждый из вас найдет свой корень жизни!.. В тайге сейчас отлично: ветер разогнал комаров и мошку. Не жарко, не душно, но и не холодно!.. А теперь, по очереди будете подходить ко мне, и получать свой азимут!..»

«Я не пойду, – неожиданно сказала Люба. Я свой корень жизни, нашла! – При этом она бросила взгляд на Сергея. – Буду бабе Любе помогать готовить еду… Хочу напечь пирогов с разной начинкой, а на сладкое – хворост».

Баба Люба взглянула на нее и сказала:

«А дело говорит… Проголодаетесь, гуляя по тайге… А еще завтра кормить придется и за завтрак, и за обед, когда проснетесь… к вечеру!»…

…«Японцы – единственный народ, который душой связан и с землей, и с Космосом едиными нитями… Они скорее погибнут, но никогда не покинут свои скалы… Сейчас я вам раскрою только один секрет, который прямо касается ваших поисков женьшеня по японскому методу…», – Фруентов всех окинул взглядом из-под полуопущенных век. Все внимательно приготовились его слушать, кроме Володи. На его лице была нескрываемая скептическая улыбка…

…Володя был в состоянии, в котором сам еще никак не мог разобраться! Оно ему так нравилось, что он побаивался, что не сможет покинуть этих мест, и никогда не вернется в прежний мир! Да и был ли он? Что, собственно, было? Учеба, работа… Даже эти поездки за рубеж… все это не то, не то! «То» – здесь!!! Здесь он знал, что он есть, что он живой, что он мужчина… Что вокруг его такие же живые люди. Очень понятные. И все, что здесь происходило – просто, естественно, так оно и должно быть! Никакие мысли его не мучили. Да и думал ли он, вообще то? Он жил живой жизнью…

…От ненасытной любви Екатерины, Володя похудел. Но, отнюдь, не осунулся. Пища, воздух, тайга, эти люди с их натуральным теплом и запахами удивительно на него действовали. Мышцы его окрепли. Походка, жесты, мимика стали размеренными. Ничего лишнего! Время не существует. Нет будущего. Нет прошлого: есть только здесь и сейчас! Нет, он не поглупел… Просто мысли, которые характеризовали бы его, как талантливого ученого, работали, не затрагивая его «Я», его самости… Он был счастлив среди таких же, как он, счастливых и наполненных жизнью, людей!.. Но вот это, неожиданное предложение идти ночью по звездам в тайгу искать женьшень, отбросило его назад, в жизнь, которую он забыл! Как будто предложение шло не от профессора Фруентова, которого он успел полюбить, к которому проникся уважением, настоящим… а от Авруцкого, его шефа! Тогда, вернувшись из отдела науки ЦК КПСС, Григорий Яковлевич вот также собрал бы их и сказал: «…пойдем ночью, ориентируясь по звездам собирать женьшень!» А, ведь, верно! За месяц изобрести свои препараты, найдя в темноте «по звездам» свой путь, когда весь мир уже был заполнен этими, не нашими, препаратами… И он нашел! Больше того, он сделал открытие, которое все без исключения поняли… А результат? Только было открыл рот, вернувшись в институт, чтобы спросить шефа, что теперь будет с психофармакологией и вообще с психиатрией? Как понял, что – ничего! И вообще открыты препараты, все остальное несущественный побочный эффект исследований… Тогда он стал сомневаться, а есть ли жизнь? Или есть функция от жизни? Ведь он, точно, всего лишь функционер. Авруцкий – функционер. Жена – функционерка… Кстати, вот поэтому он развелся – избавился от одной функции!.. А сейчас живой Фруентов вмиг стал функционером… Ему, Володе на дух не нужны японцы с их скалами. И женьшень ему не нужен! Он ясно понял, что женьшень есть еще один миф… Уйти, что ли в тайгу, к Сихотэ-Алиню навечно… С Катей, конечно!..

….«И так, друзья, смотрим на небо, выбираем себе ромб из звезд, делим его диагоналями на четыре квадрата. В Точке пересечения диагоналей будет звезда. Вы пойдете в ту сторону, где увидите свою звезду. Будите идти столько, поглядываю на свою звезду, пока не увидите, что она прямо над вашей головой! Тогда, в радиусе половины диагонали, вы найдете женьшень… Для этого придется поползать на коленях и ладонями пошурудить…»

«А, если змеи?»

«Здесь змей нет!» – ответила за профессора баба Люба… «Всем все понятно? Если, что не понятно – подходите, спрашивайте… Если все понятно, подходите, когда найдете свой ромб…»…

…Фантастика! Но все нашли и свои ромбы, и свою, путеводную звезду! И, получив одобрение, и благословение Николая Константиновича, по одному, одетые в китайские комбинезоны, получше, чем у ниндзя, небольшим веером рассеявшись, скрылись в тайге. Возвращаться могут сразу те, кто найдет женьшень. Или, если не найдет, когда начнет подниматься из Океана Солнце. Оно должно быть за спиной!..

Всеволод Петрович давно привез до ста комплектов комбинезонов и сапог, которые шили тибетские монахи и раздавали друзьям. Комбинезоны были из щелка в три нити. Сшитые, они варились, да, варились, в специальных котлах в древесной смоле. Потом обрабатывались соком из разных трав. Комбинезоны были не промокаемые. Закрытые наглухо, надетые на голое тело, не пропуская тепло, в них можно было ходить, не чувствуя холода и при 20-ти градусном морозе. Сверху были шлемы-шапочки, одетые на голову, они оставляли прорез только для глаз, носа и рта. Внизу было, что вроде молний – спереди и сзади. К брюкам прикреплялись или сандалии, или сапожки из змеиной кожи, так плотно, что не пропускали воду. В комбинезоне можно было спокойно по горлышко идти в воде. А в болоте – не завязнуть, ибо ткань не могла быть втянута в болотную вязь. Вот в такие комбинезоны Всеволод Петрович одел всех, отправившихся вслед своей звездой за корнем жизни…

…Сергей шел, куда глаза глядят. Интуитивно он разгадал Николая Константиновича, и, сделав несколько шагов в елях, нагнулся, пошарил рукой, и нашел два женьшеня. Аккуратно выкопал их, очистил от земли, и положил в один из карманов комбинезона (карманов там было не счесть!) – для Любы, и для себя. Шел и думал, думал как всегда – обо всем на свете, и ни о чем конкретно! Вдруг почувствовал, что на его плечи легли руки… Он резко обернулся: так и есть, Саша! Мелькнула мысль, что Люба все же решила избавить Сашу от мучений, которые могут довести и до безумия: тайга, полная дурманящих запахов, дыхание Океана, ауры четырех мужчин, сытная пища, соки, сигары, ликер… и молодость, бурлящая гормонами! Он замер, и решил… не сопротивляться! Саша, молча начала расстегивать одной рукой его комбинезон, а другой как-то очень быстро сбросила свой и стояла, залитая лунным светом, обнаженная!

«Какая у нее белая кожа с синими прожилками…!» – Мелькнула мысль и Сергей почувствовал необоримое желание к ней прикоснуться: руками, губами… всей своей плотью! Последняя жалкая попытка сопротивления!

Собственно, почему он должен сопротивляться своей и ее плоти? Ведь сейчас нет ни Светы, ни его, Сергея, здесь …стоят друг перед другом, обнаженные самец и самка, и истекают в желании броситься друг на друга. А, громадные ели одобрительно шумят!

…«Ты нашла корень?» – с усилием прошептал Сергей, чувствуя, что рот его пересох! Но пить не хотелось. Это была другая жажда!

…Саша явно готовила эту встречу, она чувствовала, что ее не избежать рано или поздно, и поэтому сейчас управляла ситуацией, как позволяла ей… ее доля!

…«Нашла… И даже два!» – сказав это, она соскользнула на колени, держа между ладонями с широко раздвинутыми пальцами обнаженную плоть Сергея, обвила его ягодицы и губы ее обхватив головку пульсирующего от напряжения члена, стали ее медленно засасывать… Сергей не шевелился, он чувствовал, что теряет себя, в глазах сверкали синие молнии… он рухнул… на Сашу. А она была уже в той позе, параллельно Земле и звездному небу, в которой женщина бывает дважды: когда принимает в себя мужчину, которого жаждет, и когда выпускает на Свет нового человечка…

…Звери, гады ползучие, ночные птицы, которые были где-то рядом от двух тел, неистово сцепленных в схватке – ни за жизнь, и ни за смерть… Сначала притихли, и тайга слышала только бурное и буйное дыхание двух существ. Потом рванули в рассыпную. Кто влет, кто прыжками, кто, скользя, мощно сворачиваясь спиралью, и расправляясь мигом… Но, через мгновенье, какая-то общая сила их всех разом остановила, развернула пары мордами друг к другу, и они, жадно втянув в себя горячий запах тайги, бросились в свои схватки!.. Из-за огромного куста аралии бесшумно смеялся Пан!